Неточные совпадения
— Да ведь соболезнование в карман не положишь, — сказал Плюшкин. — Вот возле меня живет капитан; черт знает его, откуда взялся,
говорит —
родственник: «Дядюшка, дядюшка!» — и в руку целует, а как начнет соболезновать, вой такой подымет, что уши береги.
С лица весь красный: пеннику, чай, насмерть придерживается. Верно, спустил денежки, служа в офицерах, или театральная актриса выманила, так вот он теперь и соболезнует!
— Знаешь ли что? —
говорил в ту же ночь Базаров Аркадию. — Мне в голову пришла великолепная мысль. Твой отец сказывал сегодня, что он получил приглашение от этого вашего знатного
родственника. Твой отец не поедет; махнем-ка мы
с тобой в ***; ведь этот господин и тебя зовет. Вишь, какая сделалась здесь погода; а мы прокатимся, город посмотрим. Поболтаемся дней пять-шесть, и баста!
Другая причина — приезд нашего
родственника Бориса Павловича Райского. Он живет теперь
с нами и, на беду мою, почти не выходит из дома, так что я недели две только и делала, что пряталась от него. Какую бездну ума, разных знаний, блеска талантов и вместе шума, или «жизни», как
говорит он, привез он
с собой и всем этим взбудоражил весь дом, начиная
с нас, то есть бабушки, Марфеньки, меня — и до Марфенькиных птиц! Может быть, это заняло бы и меня прежде, а теперь ты знаешь, как это для меня неловко, несносно…
— Из города эти, двое господ… Из Черней возвращались, да и остались. Один-то, молодой, надоть быть
родственник господину Миусову, вот только как звать забыл… а другого, надо полагать, вы тоже знаете: помещик Максимов, на богомолье,
говорит, заехал в монастырь ваш там, да вот
с родственником этим молодым господина Миусова и ездит…
Возвратившись в гостиницу, я нашел у себя одного
родственника;
поговоривши с ним о том о сем, я, не думая, коснулся до Исаакиевской площади и до 14 декабря.
«У себя, —
говорит, — я вам ничего предоставить не могу, а есть у меня
родственник, который в Ницце ресторан содержит, так я
с ним спишусь».
Дешерт стал одеваться, крича, что он умрет в дороге, но не останется ни минуты в доме, где смеются над умирающим
родственником. Вскоре лошади Дешерта были поданы к крыльцу, и он, обвязанный и закутанный, ни
с кем не прощаясь, уселся в бричку и уехал. Весь дом точно посветлел. На кухне
говорили вечером, каково-то у такого пана «людям», и приводили примеры панского бесчеловечья…
Князь Щ., его
родственник, даже
с большим беспокойством; генерал
говорил почти
с волнением.
С Глафирой Петровной новая хозяйка тоже не поладила; она бы ее оставила в покое, но старику Коробьину захотелось запустить руки в дела зятя: управлять имением такого близкого
родственника,
говорил он, не стыдно даже генералу.
— Я вот, Павел Михайлович, давно хотел
с вами
поговорить об одной вещи, — вы вот и
родственник моей жене и дружны
с ней очень, не знаете ли, что за причина, что она по временам бывает очень печальна?
На улице
с нею здоровались слободские знакомые, она молча кланялась, пробираясь сквозь угрюмую толпу. В коридорах суда и в зале ее встретили
родственники подсудимых и тоже что-то
говорили пониженными голосами. Слова казались ей ненужными, она не понимала их. Все люди были охвачены одним и тем же скорбным чувством — это передавалось матери и еще более угнетало ее.
В маленьком городишке все пало ниц перед ее величием, тем более что генеральша оказалась в обращении очень горда, и хотя познакомилась со всеми городскими чиновниками, но ни
с кем почти не сошлась и открыто
говорила, что она только и отдыхает душой, когда видится
с князем Иваном и его милым семейством (князь Иван был подгородный богатый помещик и дальний ее
родственник).
Князь, как
родственник вице-губернатора, заметно старавшийся сблизить его
с губернатором, везде почти
говорил, что Калинович в восторге от порядка в управлении и от самой губернии.
Прошла осень, прошла зима, и наступила снова весна, а вместе
с нею в описываемой мною губернии совершились важные события: губернатор был удален от должности, — впрочем, по прошению; сенаторская ревизия закончилась, и сенатор — если не в одном экипаже, то совершенно одновременно — уехал
с m-me Клавской в Петербург, после чего прошел слух, что новым губернатором будет назначен Крапчик, которому будто бы обещал это сенатор, действительно бывший последнее время весьма благосклонен к Петру Григорьичу; но вышло совершенно противное (Егор Егорыч недаром, видно,
говорил, что граф Эдлерс — старая остзейская лиса): губернатором, немедля же по возвращении сенатора в Петербург, был определен не Петр Григорьич, а дальний
родственник графа Эдлерса, барон Висбах, действительный статский советник и тоже камергер.
— Князь тут ни в чем не виноват, поверьте мне! — стал его убеждать Углаков. — Он человек благороднейшего сердца, но доверчив, это — правда; я потом
говорил об этом же деле
с управляющим его канцелярией, который
родственник моей жене, и спрашивал его, откуда проистекает такая милость князя к Тулузову и за что? Тот объяснил, что князь главным образом полюбил Тулузова за ловкую хлебную операцию; а потом у него есть заступник за Тулузова, один из любимцев князя.
— Вот, буде вы встретитесь у нас
с этим моим
родственником Марфиным, то не
говорите, пожалуйста, о масонах.
Отправка Лябьева назначена была весьма скоро после того, и им даже дозволено было ехать в своем экипаже вслед за конвоем. Об их прощании
с родственниками и друзьями
говорить, конечно, нечего. Ради характеристики этого прощания, можно сказать только, что оно было короткое и совершенно молчаливое; одна только Аграфена Васильевна разревелась и все кричала своему обожаемому Аркаше...
— Это, конечно, очень мило
с вашей стороны, —
говорил несколько смущенный Хрипач, — и делает честь вашим добрым чувствам, но вы напрасно принимаете так близко к сердцу тот простой факт, что я счел долгом уведомить
родственников мальчика относительно дошедших до меня слухов.
— Ну, вот, поди ж ты, толкуй поди
с ним! Эх, дядя, дядя! — воскликнул Захар, удерживая его. — Ведь я ж
говорю тебе — слышишь, я
говорю, перед тем как помереть ему, купил в Сосновке у
родственника: хотел бить на солонину.
Вышневский. Почти все. Есть, конечно, исключения; но мудрено, чтоб на твою долю выпало это исключение. Для этого надобно пожить, поискать, а не влюбляться, как ты, в первую встречную. Послушай, я
с тобой буду
говорить как
родственник, потому что мне жаль тебя. Что ты, в самом деле, о себе думаешь? Как ты будешь жить
с женой без средств?
Наши купцы тоже здесь переночевали и утром при восхождении на гору «растерялись», то есть потеряли своего исцеленного
родственника Фотея.
Говорили, будто
с вечера они «добре его угостили из фляги», а утром не разбудили и съехали, но нашлись другие добрые люди, которые поправили эту растерянность и, прихватив Фотея
с собою, привезли его в Орел.
Но он еще мало
говорил и неявственно — очень шамкал
с непривычки и больше всего на купцов исцеленною рукою показывал: «их-де спрашивайте, они
родственники, они всё знают». И тогда те поневоле
говорили, что он их
родственник; но вдруг под все это подкралась неожиданная неприятность: в ночь, наставшую после исцеления желтого расслабленного, было замечено, что у бархатного намета над гробом угодника пропал один золотой шнур
с такою же золотою кистью.
Он обращался
с ним высокомерно и грубо, задерживал жалованье и вмешивался в преподавание, и, чтобы окончательно выжить его, недели за две до праздника определил в школу сторожем дальнего
родственника своей жены, пьяного мужика, который не слушался учителя и при учениках
говорил ему дерзости.
— До безобразия: вместо того чтобы в бедности и недостатках поддержать себя, он первоначально в карты ударился, а тут знакомство свел
с самыми маленькими чиновниками: пьянство да дебоширство пошло, а может, и другое прочее, и генеральша наша, действительно, слышавши все это самое, призывает меня, и прежде, бывало,
с ближайшими
родственниками никогда не изволила
говорить об Ольге Николавне, имени даже их в доме произносить запрещено было, тут вдруг прямо мне
говорят: «Яков Иванов!
— Только, —
говорит, — дядюшка, пожалуйста, чтоб это осталось между нами. Тут ничего еще определенного нет, и я так
говорю с вами, как
с родственником.
— Потому что-с время теперь, —
говорит, — праздничное: к матушке-попадье и без того много народа идет, и
родственники тоже наехали: побоялся, чтобы не было им какого беспокойства от больной, — да и той на народе зазорно.
— Палагея Ивановна, —
говорит, — никакого
с вами расчета делать не будет, а стращать вы нас не можете, мы вас не боимся. Наш чиновник-родственник хорошо знаком
с частным приставом. Если вы станете много грубиянить, так вас за нас в острог посадят.
«Волонтером» прозвал он его после сербской кампании. Палтусов не любил этого прозвища и вообще не жаловал бесцеремонного тона Валентина Валентиновича, которого считал «жалким мыльным пузырем». Но он до сих пор не мог заставить его переменить
с собою фамильярного тона. Не очень нравилось Палтусову и то, что Долгушин
говорил ему «ты», пользуясь правом старшего
родственника.
— Видите ли, я взялся исполнить поручение… одного вашего
родственника. А мне не хотелось бы беспокоить вас. Я очень рад
с вами познакомиться… Мне так много
говорили про вас и ваш дом. Старая Москва уходит, надо пользоваться…
Я, как его поверенный, должен сказать вам, как человеку самому близкому князю, что эти средства далеко не велики — он истратил уже почти три четверти своего состояния вместе
с выделом полумиллиона своей жене, а потому для вас и для вашей семьи на совершенно комфортабельную жизнь хватит, но на постоянные пикники со всеми вашими знакомыми, извините меня, может и не хватить, тем более, что московские
родственники князя, я ему еще этого не
говорил и вас прошу держать пока в тайне, по полученным мною сведениям, хотят положить предел его безумным тратам.
— Стыдитесь, —
говорил он Василию Васильевичу, в минуты его трезвого состояния, — я понимаю, что при вашем прежнем положении, вы по необходимости выносили эту позорную для вас, как для мужа, жизнь втроем, а теперь дело другое, не нынче — завтра вы богатый человек,
с положением,
с знакомством,
родственник князя Шестова. Как взглянет на все это общество, в которое вы готовитесь вступить!..
— Этот молодой человек — Стабровский. Он мне
родственник, хотя и дальний, но я любил его, как самого близкого. Уполномочиваю вас, — он, конечно, позволит, —
поговорить с ним за меня. Не то боюсь по родству оскорбить его жестким словом. К тому же он теперь мой гость и на проводах. Может быть, мы
с ним расстанемся до свидания там.
Богатая, независимая девушка, живущая самостоятельно, в полном одиночестве, в глухом предместье столицы, в доме, убранном, как
говорили — конечно, не без прикрас —
с чисто восточной роскошью, она, несомненно, выделялась среди девушек ее лет, живших при родителях,
родственниках и опекунах, бесцветных, безвольных и безответных в большинстве случаев.